Черкесский национализм и политический ислам: уничтожение элиты и борьба за идентичность

Автор: Д-р Али Кешт

В 1990-х годах, после распада Советского Союза, мир стал свидетелем роста национальной и этнической идентичности, и черкесский народ Северного Кавказа не стал исключением. После десятилетий советского подавления национальной идентичности черкесское националистическое движение возникло как естественный ответ на интеллектуальный и идеологический вакуум, оставленный коммунистической идеологией.

Черкесский национализм перестал быть просто сентиментальным; он стал современной основой для понимания черкесского «я», основанной на богатой истории и глубокой человеческой цивилизации. Для черкесов национализм был средством выживания, инструментом возвращения земель и укрепления их политического и культурного положения на Кавказе и в диаспоре. Постсоветские вызовы

Однако возникновение черкесского национализма сопровождалось появлением конкурирующих интеллектуальных движений, в первую очередь политического ислама, который возник как готовая идеология, оторванная от местного контекста, и представлял собой «наднациональную» идентичность, выходящую за рамки этнических и культурных особенностей. Джихадистский дискурс исламистского движения представлял собой упрощенное видение мира, основанное на дуализме добра и зла, обители ислама и обители неверия, моджахеда и мученика против труса и предателя.

Этот дискурс привлекал часть молодежи, выросшей в условиях нищеты, унижения, маргинализации и отсутствия горизонтов. Таким образом, интеллектуальная борьба переместилась между двумя проектами:

Гражданский националистический проект: стремление возродить черкесскую идентичность и построить национальный нарратив, основанный на языке, истории и культуре. Радикальный проект исламизации: направленный на разрушение национальных структур в пользу идеи «исламской нации» без национальностей.

Черкесский национализм: выражение коллективного «я»

В этот критический исторический момент черкесский национализм представлял собой выражение коллективного «я» народа, стремящегося защитить свой язык и культурную самобытность перед лицом тоталитарного интернационалистско-религиозного проекта, который делегитимировал неарабские национальные идентичности.

В то время как черкесские националистические движения стремились создать объединяющий, современный нарратив, политический ислам стал прямой угрозой не только Москве, но и самой черкесской идентичности. Убийство элиты: убийство как инструмент идеологического конфликта

Одной из самых опасных вещей, с которыми столкнулось черкесское национальное движение, было убийство его культурных и интеллектуальных деятелей от рук исламских экстремистов. Это было ярким воплощением концепции «ближнего врага» в джихадистской юриспруденции:

Националист: Внутренний идеологический противник, борющийся за умы людей.

Русский: Внешний враг, с которым можно бороться, но отложить.

Среди наиболее известных фигур, подвергшихся преследованию, были:

Аслан Цыбинов (29 декабря 2010 г.)

Профессор университета, доктор лингвистических наук и один из виднейших теоретиков черкесского национализма. Он пропагандировал черкесскую культуру, организовывал фольклорные фестивали и защищал хабза как универсальный моральный кодекс.

Ему принадлежат известные слова:

«Религии приходят и уходят, а нация остаётся».

Он поплатился жизнью за свои взгляды, будучи убитым экстремистами под предлогом распространения «языческой пропаганды».

Анас Мусаевич Бешехачев (15 декабря 2010 г.)

Верховный муфтий Кабардино-Балкарской Республики и видный защитник умеренного ислама. Он говорил на четырёх языках и написал более 50 научных исследований. Он был яростным критиком экстремизма и смело критиковал действия российских спецслужб в отношении мусульман.

Ему принадлежат известные слова:

«Ислам подобен прекрасному цветку… никто не может сказать, что у него плохой запах».

Казбек Гикиев и Борис Жирков

В ходе волны насилия против черкесской элиты были убиты также известные представители СМИ и учёные.

Соучастие государства и молчание общества

Несмотря на серьёзность этих убийств, российские власти не сформулировали чёткой позиции, осуждающей их как преступления на почве ненависти против национальной идентичности. Во многих случаях государство, по-видимому, закрывает на это глаза и, возможно, даже использует экстремистов для сведения счётов с националистами.

Официальное молчание и отсутствие твёрдой позиции со стороны черкесских институтов породили общее чувство отчуждения и навязали самоцензуру националистическому дискурсу среди молодёжи. Вывод:

Черкесский национализм остаётся проектом достоинства, выживания и неприкосновенности частной жизни, в то время как политический ислам превратился в тоталитарное движение, направленное на разрушение этого проекта и эксплуатируемое российскими властями, которые рассматривают националистов как долгосрочную угрозу единству государства (например, требования автономии, признания геноцида или возвращения из диаспоры), в то время как сторонники жёсткой линии видят в них временную проблему безопасности.

Таким образом, черкесская интеллектуальная сфера превратилась в арену острого конфликта между:

- современным гражданским националистическим проектом;

- радикальным, вырванным из контекста проектом исламизации;

Эти убийства были не просто инцидентами; они стали кровавым посланием против любых попыток построения свободного черкесского национального самосознания.

Черкесские националисты отдали свои жизни за свой народ, в то время как многие из их соотечественников подвели их, либо молчанием, либо пособничеством.

Радикальное исламистское движение напрямую служило интересам России, ослабляя черкесский национализм, раздробляя его внутреннее единство и направляя народный гнев против государства на разрушительные внутренние тенденции. С другой стороны, это движение нанесло вред черкесскому сообществу и открыло путь волнам убийств и раскола, ослабив культурный и политический фронт черкесской нации.

Несмотря на все эти вызовы, черкесский национализм остаётся неизменной реальностью, живым голосом, выражающим память нации и её право на выживание, идентичность и достоинство.

В заключение следует сказать, что национальная идентичность не строится через страх и не сохраняется через молчание. Она требует мужества, равного мужеству тех, кто погиб за неё.